Да. Пожалуй, примерно так он и ответил бы.
Все, что представляет угрозу, все неизученное, непознанное, неизведанное - под запретом. Вне свободного доступа энтузиастов вроде Симона Кревана, вне сферы знаний обычных рядовых существ. Общее наследие, созданное их предками-Существами, их артефакты и знания - для узкого круга посвященных-артефактологов Дома.
Марко разделял эту точку зрения. Симон - нет. Это не мешало им вместе узнавать тайны древних, но наверняка стало бы когда-нибудь камнем преткновения.
Симон прикрыл глаза, соглашаясь с ее словами. Когда открыл их - снова был невозмутимым, спокойным и улыбчивым молодым человеком в невзрачной футболке и потрепанной куртке, одним из тех, мимо кого люди прошли бы в толпе, не заметив.
- Да, - медленно произнес он, - это не совсем то, что я искал. Но это уже больше, чем ничего. Поэтому... спасибо, Нора. От лица тех Существ, что были лишены доступа к этим знаниям - спасибо.
Еще мгновение виверн постоял, разглядывая женщину. Затем вытащил из сумки банальнейший полиэтиленовый пакет и старый джемпер - вещи, настолько не вяжущиеся с хранением старинного артефакта, что любой исследователь, вроде Марко, наверняка разразился бы нецензурной бранью.
Он развернул джемпер понятным без слов жестом "положи это сюда".
- Некогда я задолжал Марко кое-что, - задумчиво сказал Симон. - А ходить в должниках я не люблю. Если есть услуга, которую я могу вернуть ему, даже через тебя - скажи.
С его точки зрения вполне достаточным было и то, что он отпустит ее просто так - ради приятеля. Чем дольше Симон общался с этой странной женщиной, тем больше склонялся к мысли, что вряд ли она так сразу бросится вызывать Дом. Слишком глубокая трещина пролегла когда-то между ней и Марко, а вместе с этим - и между ней и сверхъестественным миром Существ. Но, по странной прихоти судьбы, люди, уже имевшие соприкосновение с этим миром, вряд ли могли так легко от него избавиться. Он будет находить их снова и снова, а они снова и снова будут пытаться ускользнуть.

Симон улыбнулся - и, наверное, впервые за все это время в его улыбке не было скрытой угрозы.
То, о чем она просила, было легко исполнить. Очень легко, ведь отдавать Марко артефакт или хотя бы даже говорить о нем виверн не собирался. Марко не понял бы. Точнее, мотивы, побудившие Симона раздобыть Петуха - возможно бы и понял, но вот способ - точно нет. Не понял бы жертвы Рауля, брошенного в сгоревшей машине без имени и вестей. Не понял бы намека на угрозу собственной жене, пусть и бывшей. Не понял бы (ну, разумеется!) желания утаить артефакт, не передавая его в Дом.
У Симона на французскую диковинку были свои планы.
А еще - ему почему-то импонировало то, что стояло глубоко за этой просьбой: беспокойство за Марко. Для себя она определила Петуха как потенциальную угрозу и, в общем-то, была права. И такому, как Корриган, и такому, как сам Симон было небезопасно его хранить. Но виверн и не планировал хранить его лично.
- Не беспокойся, - проговорил, наконец, Симон, забирая у нее пакет с бесценным сокровищем. Вот так вот, обыденно и тривиально. - Марко о нем не узнает и не коснется его. Даю слово.
А вот следующая фраза Норы поставила его в тупик. Надежда, что он сам вернется домой живым. Он, неведомое и опасное Существо, на ее глазах хладнокровно бросивший непогребенным тело соратника, он, заставивший ее прийти сюда и выполнить для него эту работу, он, размышлявший над тем, чтобы убить ее... После всего этого она даже говорила ему, где остановилась - будто специально испытывая судьбу.
Иногда люди способны были удивлять. Действительно способны.
- Насчет этого тоже не беспокойся, - на этот раз он не улыбался. Как-то не сумел. - Я очень живучий. Удачи тебе, Нора.
Виверн смотрел из окна, как она проходит по мощенной площади старого городка, и знал, что не станет подвергать себя искушению найти ее снова. Пусть живет. У нее есть свои планы на жизнь, у него свои.
Очень и очень большие.