Материнское послание, на словах переданное с соседским мальчишкой, позвало Ильзе через всю деревню, оторвало от изучения трав и провело вдоль разномастных домишек прямиком под родительскую крышу. Дом не молчал, как это обычно случалось при хворях каких да иных бедах; он заходился множеством голосов, громким мужским смехом да женскими перешёптываниями, шорохом шагов и подолов, топотом, звоном, шипением приготовляемой еды. Ильзе, замеревшую на пороге, почти сразу Хелла перехватила за перепачканные травяным соком руки и увела в соседнюю комнатушку, недовольно покачала головой, хмуро свела к переносице брови: не нравилось ей, как выглядела сейчас дочь, не подходили эти простота и удобство к тому, что творилось в главных покоях. Так и застыла Ильзе, поняв по материнским быстрым движениям и опущенному взгляду сестры, что пришли её сватать.
– Ты присмотрись к Иборову сыну, – шепнула Хелла, как когда-то в детстве поправляя дочери косы и одёргивая на ней платье. – Может, он тебе и по нраву придётся.
Так её, окаменевшую, и ввели в соседнюю комнату, весь простор которой теперь занимали чужие да пришлые. Рядом с отцом – с тем, кого Ильзе звала и считала отцом, – приметила она и его товарища Ибора, а за ним – одинаковых, словно детские игрушки, молодцев, неприятных и уже нетрезвых. В их голосах прорезались иноземные нотки, как это часто случалось с жителями приграничья. Ни один из них Ильзе не приглянулся, а тому, что ближе прочих сидел к Ибору и жадно потягивал пшеничную брагу, хотелось на голову перевернуться ведро да так и оставить.
Ведьма всегда ей говорила, что замуж Ильзе пойдёт, если сама того захочет да приглянется кто. О том, станет ли она тогда и сама ведьмой, они не говорили никогда. Наставница знаниями о замужних товарках не делилась, а Ильзе только её одну и знала. Да и не нравился ей никто настолько, чтобы войти в его дом.
До рассвета выторговывал её Ибор – приглянулась старшему его сыну молоденькая ведьма и другой он не хотел, как ни отговаривали его братья и друзья, – и всё это время отец её устало отказывался. Сама Ильзе молчала, а с полуночью и вовсе ушла, устроилась, как в старые времена, у сестры под боком и молчала. Лишь на другой бок перевернулась, сурово насупившись, когда та в темноте принялась оправдывать мать. Та, может, и видела в Иборовом наследнике хорошего мужа для младшей дочери, вот только сама Ильзе помнила, как сводила синяки да помогала избавиться от возможной беременности мельниковой дочери, когда в прошлый раз приграничные купцы заезжали в их деревушку.

К утру гости так и задремали на лавках, согретые пивом да тяжестью собственного дыхания. Ильзе мышью скользнула во двор, беспокойно взялась за ведро с остатками колодезной воды. Она не сомневалась, что против воли её никакому торговцу не отдадут, но вдруг отец всё-таки вынужден был уступить? Ведь если б он совсем не хотел её отдавать, то развернул бы гостей с порога. Ведро в её руках дрогнуло и чуть не отправилось в колодезное тёмное нутро. Ильзе, ухватив его в последний момент, с минуту переводила дыхание да думала: не бросить ли всё вот так и не уйти ли обратно в дом Ведьмы? Оттуда-то её так просто никому не забрать.
Решив хотя бы занести обратно в родительский двор ведро да напоить домашнюю живность, она дошла до порожка и так и замерла, ослеплённая в первое мгновение слабыми отблесками солнца на тёмной чешуе. Пёстрый дворовый кот, владыка окрестных улочек и повелитель местных коровников, шипел на вторженца с той стороны, но бесславно держался поближе к бревенчатой стене. Даже он чувствовал угрозу в лениво перекатывающемся на солнышке Змее. Что же станется с людьми, если кому из них приспичит сейчас выйти из дому?
– Я змеиную траву во дворе не высаживала, – хмуро приветствовала Ильзе старого друга и смело подступила ближе. Насупилась, подражая ведьме, опустила ведро на землю, посмотрела на него внимательно. Взглядом этим только и было, что чешуйки срезать. – Ты зачем так далеко от леса забрался? – она недобро тряхнула косами да покосилась на неприкрытый прорез двери. Сейчас бы сонной травы пучок, поджечь и оставить внутри, чтобы не помешали. Но руки её были пусты и бесполезны, и потому Ильзе лишь судорожно ухватилась ими за подол платья.
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]

Отредактировано Мэв Маккенна (30-06-2018 19:56:05)

– И не придёт, – тяжело, тихо и очень веско уронила Ильзе, выслушав Змея да измяв в непослушных пальцах подол скромного платья. Это Иборов сын здесь – герой, способный не словом даже, а взглядом усмирить чудовище? Купчонок, даром – высокий да статный, оружие в руках обученный держать, потому что иначе на местных дорогах никак. Ильзе на него насмотрелась за отцовским столом: там, где прочие мужчины пили по одной чарке, наговаривая друг другу ладную торговлю и хороший улов, её несостоявшийся жених успевал опустошить две и потребовать третью. Неужто сил у него хватало и на пустое бахвальство? Ильзе пожалела теперь, что не слушала, что перебирала тесёмки на рукавах да ждала, пока догорит тонкая гостевая свеча.
Опустив взгляд, она нашла и своё ведро, и змеев хвост, вывернутый так, что тяжело было не приметить начавшую темнеть заплатку. Хорошо, ладно её чародейство сработало, и Ильзе ощутила было застарелое довольство собой, но вспомнила о полном вооружённых мужчин доме, о матери и сестре, и помрачнела. Что-то подсказывало ей, что не ради достойного противника здесь Змей, что достойные – и потому мёртвые – сами к нему ходили в логово, намереваясь побороть чудище и на всё королевство прославиться. Древесные корни оплетали их кости, окружённые шипами цветы прорастали из их сердец, и говорили, что кровоточили они не хуже резных фигурок в столичных святилищах.
– Нет здесь достойного молодца, только купцы да женщины безоружные, – она перекинула косы за спину, и они двумя тугими узлами уткнулись ей в лопатки. Так просто казалось: ухватиться за своё ведро да перетащить то через змеев хвост. Раньше она легко перепрыгивала через него, когда они со Змеем игрались, и ни разу её босая ступня не ударилась об него, не зацепилась, не оставила на себе отпечаток мягких ещё чешуек. Теперь же Ильзе не сомневалась, что при любой её попытке переступить дальше Змей выгнется так, чтобы и она, и ноша её, и всякая дворовая утварь подскочили сначала вверх, а после – рассыпались по земле. И потому не подумала даже за ведро браться. – Если ты кого пугать собрался, то плохой день выбрал. Никто из них не бахвалился, что морской верёвкой стянет тебя в узел, никто не поминал тебя – ни добрым словом, ни проклятьем каким. Не для того они здесь.
«Не для того я тебе хвост лечила, чтобы ты его сейчас поцарапал о какого-нибудь длинноязыкого дурня», – сама для себя договорила Ильзе, Линдворму своей заботы не выказывая. Из историй, ходивших по королевству, она знала, что десяток вооружённых парней ему – что охапка зайчат волку. Зубастых и малость вооружённых, но всё-таки зайчат. Тварь лесная его не одолела, приходившие воевать чудище храбрецы разве что чешуйки ему подрезали. Но сердце её всё равно неспокойно билось в груди, и Ильзе не знала средства, чтобы унять его.
Наклонившись и окунув пальцы в колодезную воду, она медленно выпрямилась и встряхнула ладонью, раскидывая крупные ледяные капли поверх тёмной чешуи. Словно кота с насиженного места сгоняла.
– Уходи, – тихо, без всякого колдовства, молвила Ильзе.
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]

Отредактировано Мэв Маккенна (01-07-2018 14:48:43)

– Не выведу, – буркнула Ильзе, поднимая на Линдворма взгляд. Говорили, что тот, кто утонет в омутах змеиных глаз, сыщет свою погибель, и в первое мгновение ей сделалось страшно, но, подобравшись, Ильзе через собственный испуг перешагнула, как через чешуйчатый хвост. Мокрые ещё пальцы ласково лизнул ветер, и она торопливо отёрла их о подол платья, согревая. – Некого выводить.
Если и бахвалился кто из купцовых сыновей, то всё одно смерти за то он не заслужил. Не он первый, не он же – последний среди тех, кто любит рассказывать о себе байки, простой ужин с наваристой похлёбкой превращая в царское пиршество, а интрижку с чужой женой – в полный трагизма сказ о запретной любви. Среди знакомцев её отца таких водилось достаточно, и маленькой девочкой Ильзе подолгу и очень внимательно их слушала, пока Ведьма не научала отличать правду от лжи, а самохвальство – от настоящего деяния.
И пусть даже было то, за что желала Ильзе Иборову первенцу самой страшной участи и собак по следу, вести его к Змею ей не хотелось. Потому что за хвастливым мальчишкой темнели фигуры вооружённых товарищей, потому что Змея не должно здесь быть, потому что Ведьма будет злиться, да и деревенским не понравится, что лесной владыка забылся. Не раз и не два ходили они облавами на волков, когда те уволакивали ягнят да детей, рвали глотки пастушьим псам и оставляли следы у порожков, пугая дочек деревенского старосты так, что выходить отказывались. Вот как Змей сейчас. Это повезло ему, что она поутру вышла из дома, а не мать или сестра – те бы принялись кричать да причитать; точно бы всю деревню всполошили.
– А если и люб, то что? – слова Змея ожгли, отпечатались на лице розоватыми пятнышками, и дыхание Ильзе перехватило. Она тут же поторопилась оскорблённо насупиться: это Иборов сын-то ей люб? Неужто Змей совсем дурой её считал? По всему получалось – да, и особо отпираться ей как-то и не захотелось. Явно соглашаться – тоже. Ильзе схватилась за первое, что пришлось под руку – острые зубья вил впились в землю, и опора вышла надёжная, ладная. – Я помню про данное тебе слово, но оно – только между нами, и никого в этом доме не касается, – дверь скрипнула, и Ильзе испуганно дёрнула головой, но то только заскучавший ветер поскрипывал петлями да пробирался внутрь. – Если ты за ним пришёл, то бери с меня всё, что должен, и уходи, – повторила она, для надёжности разве что ножкой не топнув. – Нет в этом доме того, кто может с тобой сразиться. И не будет уже. 
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]

Отредактировано Мэв Маккенна (30-08-2018 21:48:40)

Свободной рукой Ильзе потеребила резной медальон из оленьего рога, подарок Ведьмы, да внутренне вся сжалась, готовая отпрыгнуть в сторону от змеевой ярости. И чего злился, спрашивается? Про слово своё Ильзе помнила, а большего она ему и не обещала. Ни ему, ни Иборову сыну, ни другому какому молодцу, огибавшему деревню их двором или ведьминым хутором. Да и что ему брать-то с дочери рыбака – у отца её не было ни титула, ни особого состояния, чтобы сваты королевские, собиравшие кровавую дань сначала с заморских соседей, а после – уже со своих, пришли за ней. Ильзе представила их здесь, на порожке, между загоном для скота и отцовскими снастями, составленными у стены обсыхать; важных, пышных и неумолимых, головы преклоняющих почтительно только для того, чтобы не ушибить, никакой особой почтительности к обитателям добротного, не небогатого дома не имевших.
От картины этой становилось ей и смешно, и горько. Не подходила она Змею, и каждый из них ведал это.
Так чего он хотел теперь? Отчего улыбался так, что оскалом этим только кроликов да мелкую рыбёшку свежевать? Ильзе задумчиво смяла в пальцах ворот рубахи и голос, со спины врезавшийся меж лопаток, не сразу услышала. Он-то и испугал её пуще всех змеевых угроз и намёков, пуще раскрывшейся, что одна из причудливых ведьминых шкатулочек, челюсти с острыми клыками. Нельзя было сейчас во двор никому, но старшей её сестре – особенно. Племянника с родимым пятном во всё лицо Ильзе не хотела, но даже это было лучше, чем разодранные тела матери и нерождённого ребёнка. В милость Линдворма – сейчас – она словно не верила.
– Я сейчас! – отозвалась Ильзе, на два долгих вздоха опуская ресницы и прося сестру не ходить сюда, не выглядывать. Ведьма бы смогла – с одними только хлебными крошками в сильной руке и Знанием. У Ильзе при себе были одни только вилы, деревянной рукоятью поднимавшие облачка пыли над землёй при каждом неловком движении. – Уходи, – повторила ему Ильзе и многократно повторила это слово сама себе, словно так оно могло сработать, а если и нет, то хоть придать ей уверенности и доспехом оградить от змеева гнева.
В последний раз Ильзе за вилы по-настоящему бралась в детстве, как только доросла до помощи старшим и до того, как её, зимнее дитя, прибрала себе Ведьма. У той работа по дому и по двору была иной, а за вилы иногда хватались мальчишки из деревенских домов, “по случаю” помогавшие доброй госпоже. Но и после всех этих лет руки помнили, как держаться за рукоять и как отпугивать от двора ворон и мальчишек, забиравшихся на жерди ограды и одинаково неприятно смеявшихся. Пусть даже Змей не был ни вороном, ни мальчишкой.
– Здесь и сейчас никто никого не тронет, никто ни к кому не выйдет, – сурово нахмурилась Ильзе, переворачивая вилы и зубьями скользя по чешуйчатому боку плашмя, так, чтобы серьёзно не ранить, но чтобы прикосновение железа сделалось ощутимым, как и слово её. – Уходи. Уходи, чешуйчатая ты морда! – для верности она топнула ногой и подняла перед собой вилы, расчертила ими дворовую пыль, словно являя Змею, каким узором дополнит темень его чешуи, коли не скроется по слову её.
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]

– Ильзе? – голос – родной, знакомый, такой сейчас сонный, – вновь ударил в спину, подталкивая и едва ли не роняя вперёд, вместе с притулившимся у входа бесформенным мешком яблок-паданцев. Она бы так и осела коленями на неуютную поутру землю, на влажную ещё траву, не окажись в руках злополучных вил. Мнилось: погнулись зубья там, где коснулись угольного бока, и Ильзе повела головой, сгоняя морок, обернулась к Хейде, умытой, причёсанной и ладной, что маленький идол в деревенском святилище. Только у местечковой богини лицо ровное, спокойное, с тёплой улыбкой и пустоватым взглядом, а на Хейде отпечаталось беспокойство. За всех – за родителей, за мужа, за будущее дитя, за неё, Ильзе, по другой дорожке пошедшую. – Ты чего здесь, а не в доме?
– Воды принести хотела перед тем, как к себе вернусь, – вспомнив о тяжеленном ведре, Ильзе для верности его пнула да состроила страшную рожу подорвавшейся было помогать сестре, погнала ту обратно в дом и сама медленно, по два шага за раз, туда устремилась, не забывая оглядываться. Но и вилы мёртвым деревцем торчали посреди двора, и Змей больше не возвращался, и руки ей вскоре тянуть стало так, что внутри ещё с четверть часа сидела Ильзе на лавке, в ладонях сжимая глиняную чашу с ледяной водой и смотря перед собой пустым взглядом.

Ни с чем уехал Ибор с сыновьями: торговля не задалась, иноземное вино скисло в бочке, а ведьма на первенца его посмотрела так, что напрочь тому всё желание отбила, и домой парень ехал молча, братьев с отцом не слушая, лошади под копыта не глядя. Так бы и провалился в трясину, когда б за шкирку не изловили, на твёрдую землю не вытащили да звонких пощёчин не надавали, в чувства приводя. И хотел Ибор вернуться да околдовавшую сына девку изловить, но по собственным же следам не шли назад лошади, тревожно фыркали, широко раздували ноздри и чуть не скинули Якоба, младшего купчонка, отцову головную боль, да материнскую отраду, макушкой об змеиными кольцами извернувшуюся корягу.
С тем и ушли нежеланные гости, ещё долго рыбачье гостеприимство да светловолосую ведьму бранным словом поминая.

И с полдюжины дней всё у них было тихо да ладно. Отмиравшее лето щедро делилось и солнцем, и мягкими ветрами, и долгими ещё днями. Старики готовились к сбору урожая, молодые – к полным пряного мёда, костров и песен ночам. Перешёптывались да пересмеивались они за работой, говоря о том, кто и на кого посматривал, кто с кем собирался танцевать, а у кого планы и посерьёзней были. Доставали лучшие свои вышитые рубахи, изощрялись в словах да подарках. Звенели, хохотали и жили так громко, как только могли, предвидя мрачную тёмную зиму и собираясь до того отгулять своё по полной, чтобы и короли, и боги им завидовали.
Герольдов потому и не сразу приметили, а, приметив, замолкли, как почуявшие кровавый дух хищника птицы. Все их здесь знали. Даже самый последний малец ведал, кто и когда от короля прибывает и зачем. Семеро – сказать, что теперь казна будет забирать ещё с десятину серебром. Пятеро – загрести молодых да крепких ребят во славу очередной войны. Трое… Вот троих в их деревне ещё не случалось, но говорили… Всякое болтали на ярмарках, и потому те, кто порасторопнее, принялись в дома загонять девушек да девочек.
Яну-рыбаку со двора прогонять было некого. Разве что козу, равнодушно жевавшую какую-то травинку. Да соседскую девчонку, совсем ещё маленькую, но дорогу к дому Ведьмы уже знавшую лучше имён многочисленных братьев-сестёр.
– Я, – отпираться он не спешил – сам не скажет, так соседи облагодетельствуют, – но на этом вся его почтительность и закончилась. Не полетели на землю снасти, не спрятался под тряпицей улов, по жаре источавший солёный рыбий запах. Хоть, может, и следовало от всего услышанного пустить карасей с окуньками господам под ноги. Ян-рыбак вместо того только присвистнул. – Благодарствую, ваша милость, да только дочь моя мужняя жена, и мужу её едва ли понравится, что хозяйку его с ребёнком из дому забрали. Королевичу вашему… нашему лучше ещё где себе невесту приглядеть.
Хитро посматривал рыбак на гостей и мрачно – на топтавшуюся здесь соседку, собиравшую сплетни для тех, кому не так оно видно-слышно. Этот его взгляд обещал многое – от поваленного забора до подожжённой крыши курятника, всей соломой как раз и выходившей в соседский двор, – если вздумает хоть словом обмолвиться, что дочь у рыбака не одна. Ведьма Ильзе или нет, а не место ей во дворце. Слышал Ян те сплетни о трёх герольдах – и готов был костьми лечь, а младшую дочь, по крови и не родную, королевичам не отдать.
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]

Девчонка – маленькая, светленькая, раскрасневшаяся и всклокоченная, что крохотный, но бойкий воробушек, – возникла у ведьминого дома в тот самый момент, когда Ильзе починяла невысокий заборчик, крольчонком влетела в силки её объятий. Потребовалась кружка студёной воды, чтобы кроха перевела дыхание, перестала испуганно озираться по сторонам – на украшавшие ограду подсохшие букеты и черепушки всякого зверья, – да глазами-блюдцами уставилась на Ильзе.
– Там дядьки страшные, королевские, – выпалила девчонка свою драгоценную весть, и подгонявшую её всю дорогу от деревни до ведьминого жилища (Марта, вспомнила Ильзе, Марта, младшая дочь деревенского мельника).
– Там? В деревне? – Ильзе задумчиво свела к переносице светлые брови; для налогов теперь было рано, войну тоже ни с кем не вели. Законы какие новые зачитывают, что ли? Марта тем временем замотала головой во все стороны да чуть воду не расплескала на изгвазданное платьишко.
– У дома твоего… Ну, у другого твоего дома, – девочка с сомнением поглядела на домишко позади Ильзе, недобро блестевший слюдяными окнами да чадивший густым бледным дымом из далёкой печной трубы.
У Ильзе с лица сошла вся краска, стоило только картинке сложиться. Так, выходит, хотел отплатить ей чешуйчатый приятель – на отца с братом спустить королевских людей? Пожрать их он не смел – Ильзе бы себя переборола, переломала, но стёрла бы его в пепел тогда, – но донести королю-отцу – на раз. Тот по первой просьбе скармливал ему тонкокостных красивых девиц, так что ему такая малость?
Сорвавшись, словно птичка с помоста, Ильзе помчалась в сторону деревни, оставив растерянную Марту у полуразобранного ивового заборчика.

Ян-рыбак мрачно смотрел на герольдов, кожей чувствуя поползший по толпе шёпот. Прикидывал – с одним он точно справится, второго – заденет, с третьим – если поможет кто из деревенских мужиков, переборов отчуждение да вспомнив, сколько всего Ильзе для них сделала, – да раздосадовано цокал языком. Что толку, если король за ними пошлёт других, а за теми – ещё и ещё, пока не получит желаемого? Пусть даже на месте их деревушки останется к тому моменту засыпанное солью пепелище: это король у них один, Линдворм один, а таких деревушек – тьма по всему королевству. И девиц, как его Ильзе, тоже тьма.
«Врёшь», – медленно и ехидно пробормотал внутри Яна голосок.
– Нет у меня дочерей на выданье, – настойчиво ответствовал мужчина, прямо смотря старшему из герольдов в глаза. – Дочери мои – мужняя жена да ведьма. Только ведьм в наших краях не сватают, ваша светлость. Даже королевичи.
Он надеялся на крохи суеверия в горожанах, на остатки далёких сказов, которыми их в детстве пугали мамки с бабками. Он хотел, чтобы они понимающе покивали, развернулись и с тем воротились к своему королю. От собственной наивности Яну сделалось бы смешно, когда бы не было так горько и страшно.
Заигравшись в гляделки с герольдом – у него у самого, верно, могли быть дочери, он способен его понять, – Ян не сразу приметил в собравшейся толпе нахмуренное лицо в окружении светлых волос, подобных сейчас десяткам маленьких змеек (он таких приносил Ильзе когда-то давно, и она смеялась, подставляла им крохотные ладони, и ей совсем не было страшно).

Отцово лицо сделалось сложным и горестным, и Ильзе тяжело было в него смотреть.
– Оставьте его! – обрушилась она на королевских герольдов, с тоскливой неприязнью рассматривавших деревенский дворик и собравшихся. С запоздалым удивлением Ильзе приметила здесь слишком многих – и все они глазели на неё сейчас с перепуганным неодобрением, отшатывались, шептали себе обережные слова под нос, скрещивали пальцы в защитных жестах.
Что-то между ней и деревней изменилось, и виной тому были королевские герольды.
Герольды и чешуйчатая тёмная тень.
– Я вам нужна, – Ильзе шагнула в сторону герольдов, но головы не опустила, смотрела на них, чуждых этому месту, честно и смело. – Это я вашему королевичу вилами грозила, меня забирайте, а не отца с братом.
– Ильзе! – осипший голос Яна звучал далеко, не здесь. Ильзе посмотрела на него – он хотел ей запретить, она видела это в строгих морщинках в уголках его глаз, – и мужчина запнулся. Он давно уже не смел ей запрещать; никто не смел, кроме Ведьмы.
Но её здесь и сейчас не было, чтобы положить своё слово против королевского.
[nick]Ильзе[/nick][status]а вилами по морде?[/status][icon]https://i.gyazo.com/2b6eb5fb9fb9672e297c7e48aabfaa2e.jpg[/icon][sign]Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.[/sign][info]<b>ДОЧЬ РЫБАКА</b><br>  Спасительница королевства[/info]