Джанин сказала, что на её полкомнаты уже засматривались девчонки-первокурсницы, и Мэв обещала подумать и окончательно что-то решить. С первой лекции и до конца занятий эта мысль разрослась в её голове чернильной каракатицей, тёмными щупальцами сомнений перекрывавшей мысли помельче, отвлекавшей и от реплик подруг, и от фраз преподавателей. Половину дня словно бы стёрли жёстким ластиком, а Мэв и слова против не сказала. Домой она вернулась тихой и подавленной, потопталась в прихожей, стряхивая с ботинок дублинскую слякоть, но больше – прислушиваясь. Дом молчал, и даже поросёнок – для которого теперь следовало найти новых хозяев или хотя бы готовых его у себя подержать ребят – не вышел её встречать. Случалось ли у свиней похмелье? Мэв не стремилась проверить.
В гостиной всё-таки обнаружилась Кьяра – с вином, сыром, заставкой повисшим файтингом и тайным знанием того, какие черти и где носили Дайре Ригана. Мэв с особой мстительностью произнесла это «Дайре», словно от звука своего полного имени он мог выпрыгнуть из табакерки, скалясь на неё не хуже дисишного Джокера, и начать возмущаться. Но сосед не появился, а Кьяра знала не то чтобы слишком уж много – достаточно, чтобы задавить и обиду, и чувство вины, и заесть их сыром.
– Лучше бы он выбрал холодный душ, – можно было идти собирать вещи и звонить Джанин, но вместо этого Мэв зацепилась за странности в произношении Кьяры и нахмурилась. Она привыкла, что для Риганов – что для одной, что для второго, – её имя не было той же проблемой, что для многих англоязычных знакомых, пытавшихся сначала его прочитать, а после – озвучить. Мэв покосилась на бутылку вина, но едва ли Кьяра сейчас была настолько пьяной, чтобы запутаться в имени, которое уж она-то чаще произносила, чем писала, и потому она тут же попыталась вспомнить, какие симптомы бывают у этих внезапных штук типа инсульта или инфаркта – и уж там-то Кьяра со всех сторон выглядела вполне здоровой. – Мэ-э-эв, – подсказала она, на подступах к дивану чуть не споткнувшись о сумку. Кажется, какой-то части своего шмота новобрачные не досчитаются. – Как в кошачьем мяуканье и без всякого д, – добавила, уже плюхнувшись на диван и не сгоняя подозрения со своего лица.
Она взялась за джойстик и вывела игру из спячки. До встречи с Дайре Мэв не очень-то и любила файтинги, убеждённая, что всё это не для таких профанов, как она, а потом её опьянила первая победа – и больше ни один Риган ни с одним Бэтменом не мог её остановить. Да и без супергероя с нелепыми ушками – тоже. Второй джойстик она протянула Кьяре с невысказанным предложением спустить так пар.
– Что будешь делать, когда он женится и приведёт эту свою… Джул?.. сюда жить? – она хотела спросить другое, но достаточного равнодушия на вопрос не наскребла, и решила, что лучше уж проговорить планы на будущее, раз оно так скоро и бессердечно по отношению к ним обеим менялось.

Отредактировано Мэв Маккенна (12-03-2018 18:38:49)

– Представляешь себе домик в лесу на базе этой его машины? – на это кредита безразличия хватило, но Мэв на всякий случай всё равно обратила лицо к экрану, до бесконечности затянув выбор персонажа. – И вообще, чего мне-то волноваться? Соберу вещи и свалю обратно в свои полкомнаты.
Она одёрнула себя – Кьяра ни в чём виновата не была, это Дайре вдруг решил поиграться в серьёзные отношения, и плевать, что о чём-то таком в их первую встречу Мэв и думала, – и остановилась на Женщине-кошке, отлично гармонировавшей с тем, как скребло у неё на душе. С Селиной всё было прост: уворачиваешься, много прыгаешь, орудуешь когтями, плетью и иногда – всякими там подручными предметами типа поездов, ведущих на другие карты, или водонапорных башен. Мэв с собственной неуловимой системой давила на кнопки, всем телом подалась вперёд и уже даже не пыталась улыбаться, единственной целью поставив себе подтащить Затанну Кьяры к краю экрана. Какой-то такой ей теперь и представилась девушка Дайре – а какие ещё предпочтения могут быть у мальчишки, выросшего на комиксах? – и она удвоила напор, намереваясь накопить энергии и особым ударом разнести фокусницу на сотню маленьких белых зайчат.
Женщина-кошка давила и процарапывала себе путь, а Затанна почти и не сопротивлялась, но Мэв, одурманенная собственной обидой и всей этой несправедливостью вообще, и не замечала этого избиения младенцев. Оставалось совсем ничего до особого удара – ещё пару раз лязгнуть когтями, щёлкнуть хвостом, выставить подножку… Изображение на экране разошлось сетью крупных трещин и задрожало, размывая и Селину Кайл, и Затанну, и фоновую ночную крышу. Мэв от удивления подпрыгнула на месте и крепче вцепилась в свой бесполезный теперь джойстик.
– Эй! – она отползла в сторону и теперь только посмотрела на Кьяру, сложившуюся в приступе какой-то непонятной истерики и повторявшую это «Мэдб» как заклинание или строчку из своего нового стихотворения. Мэв бы не удивилась, но на всякий случай заподозрила и Кьяру тоже в употреблении каких-нибудь веществ. Может, эта Джул вообще была их тайным дилером? Предприимчивая девица, решившая получить и клиентов, и красивого парня, и все его деньги, и её, Мэв, дом. – Кьяра? – уже осторожнее произнесла она, подбираясь обратно к Кьяре и мягко касаясь пальцами её тёмной макушки. Что бы там с ней ни было, сейчас ей точно требовалось не осуждение. – Тише, – произнесла она, с осторожностью приобнимая Кьяру и поглаживая по голове, словно ребёнка, – тише, расскажи мне, что случилось и где болит.

Мэв иногда волонтёрствовала в шелтерах и один раз подменяла подругу в рехабе – это до сих пор был самый страшный и гнетущий её опыт, но именно благодаря ему она сейчас имела хоть какое-то представление о том, что делать и куда звонить, если станет совсем плохо. Она так и гладила Кьяру по голове, почти ничего и не говоря больше и слушая, полагая, что если сейчас она начнёт плакать, то станет легче. Мэв почти собралась ей сказать, что слёзы – это нормально, даже если никто не обидел и ничего не болит, но все слова утонули в очередном порыве успокаивающих поглаживаний и мысленной инвентаризации холодильника. Там, кажется, из лёгких седативных оставались домашнее банановое мороженое и покупная банка чего-то из «Баскин Роббинс».
«А как ещё меня могут звать?» – хотела спросить она у Кьяры, но вовремя прикусила язык. Разумеется, Мэдб. Мэв, нахмурившись, не погладила, а растрепала соседке волосы, слишком сконфуженная этой нелепой деталью. Мэдб. Трижды повторённое, оно и впрямь тянуло на строчку из какого-нибудь стихотворения или даже поэмы, но по Кьяре понятно было, что её сейчас не литература и муки творчества занимали.
Откинувшись к подлокотнику дивана, Мэв задумчиво посмотрела на Кьяру. Что-то ей в этом всём не нравилось очень и очень, но она не понимала, что именно, и оттого внутри словно топтался ёжик – маленький, колючий и неуловимый.
– Так, – она проследила за руками Кьяры, прислушалась к её словам, – спокойно.
Она ещё помнила, как в их первые экзамены одна из её подружек перенервничала настолько, что больше суток не спала, по самые уши залилась энергетиками и в итоге не помнила даже имени любимого котика. Могло ли такое быть с Кьярой? Мэв никогда и не видела, чтобы она с усилием над чем-то работала или так уж сильно нервничала. Даже вчерашняя выходка Дайре, казалось, прошла мимо неё, скользнула по светлым перьям, но даже не отпечаталась.
– Возможно, тебе просто надо поспать – и всё станет лучше. Если бы ты действительно сошла с ума, ты бы этого не признала. Возможно... – она подумала о маленьком расстоянии между людьми, о лицах и именах, которые минуту назад были, а после – растворились в глубинах памяти, словно никогда и не существовали. И то, что с этим всем надумывалось, Мэв не понравилось. – Слушай, – она забросила крючок в эту неизведанную и тёмную воду догадки, подтянула колени к груди, нахмурилась. – Джул держала тебя за руку, когда говорила? Смотрела тебе в глаза? Вот примерно так, – Мэв протянула руку и осторожно дотронулась до ладони Кьяры, попыталась перехватить взгляд. Обычно она любила своё внушение, но теперь осознала некоторую его бесполезность – Кьяре надо было успокоиться и собраться, и здесь бы им ангела для починки ангела, а не недогадливого феникса. – Ты не сошла с ума, – сказала Мэв, не зная, как это сработает, сработает ли вообще и не двинет ли её за это Кьяра хорошенько.

Взгляд Кьяры изменился с воображаемым тихим щелчком – словно бы она вдруг поняла сложное алгебраическое уравнение, – но не просветлел, а сделался только ещё более хмурым и каким-то, как показалось Мэв, угрожающим. Она поспешно отвела руки в сторону, сложила их перед собой, словно бы показывая, что повторять трюк не станет, задумчиво зацепила ногтями мягкую джинсу, перебрала и ничего не поняла, кроме того, что кто-то – разумеется, Джул, – попытался зачем-то внушить Кьяре совершенно бесполезную и ниочёмную информацию: Джул и Дайре уехали из Дублина проветриться, но скоро, через неделю, вернутся. Подумаешь. Мэв бы ещё поняла – хоть сама никогда так и не делала, – будь у него строгие родители, но ведь нет. Дайре уходил, приходил и пропадал тогда, когда сам считал нужным, и никаких авторитетов над собой не признавал.
Мэв маятником качнулась вперёд-назад, но это не помогло.
– Зато ты больше не хочешь назвать меня Мэдб. Не хочешь ведь? – она с некоторой опаской посмотрела на Кьяру. Что-то теперь между ними изменилось, но что и куда оно поведёт их дальше она пока не понимала. Вероятно, здесь следовало представиться и организовать свежий старт – привет, меня зовут Мэв и я потомок, – но Кьяра не спрашивала, что она, мать её, такое, и Мэв не стала называться. Она и без того уже сделала достаточно, пусть и в благих целях, и им обеим этого хватило. Реакция Кьяры отзывалась внутри неприятием, и Мэв не хотела бы, чтобы к этому прибавились сломанные конечности и жизни.
Можно было предположить, что после вчерашней сцены эта самая Джул, наслушавшаяся от Дайре ужасов о сестре и соседке, решила, что так просто они его с ней не отпустят, но эта мысль снова упиралась в то, что если Дэн Риган хотел куда-то ехать, он ехал и никого не спрашивал. Этот постулат озвучивался в первую же неделю знакомства с ним, и потому в курсе была даже Мэв, на свободу передвижения парня не посягавшая вообще никак и никогда.
– Так, – она подняла руки, сцепила их плотным замком, упираясь ладонями в колени, и уткнулась в ладони подбородком, с неразрешимой загадкой во взгляде рассматривая Кьяру, словно та вдруг могла из-под диванной подушки выудить и Дайре, и Джул, и машину, про которую он тут всё отчаянным басом напирал, что это не машина. – Зачем бы ты стала убеждать кого-то, что уедешь на неделю, вернёшься, переживать не надо? Мы же Дайре не няньки, в конце концов.
Подозрение – глухое и нечёткое, как при просмотре средней сложности детективов, когда ты всё вроде бы понял, но всё ещё себе не признаёшь, – нелепым полым пузырём, как у рыбёшки, надулось внутри, вытесняя собой всё. Мэв однажды так сделала – сказала, заглянув одному человеку в глаза, совсем не то, что подразумевала, – в спонтанном желании избавиться от звонков, смсок, серенад под окнами и комментариями под каждой записью в инстаграме, но это было совсем не о том. «Не о том», – повторила она сама себе, чувствуя, как пузырь становится больше и вмещает в себя всякие штуки типа «Мизери» и «Фанатки». Слишком киношные штуки, чтобы быть реальными здесь и сейчас.

Сумка была их, домашняя? Мэв смутно её признавала, но кто знает, что там держал в своей комнате Дайре; она однажды просто занесла ему постиранное и сложенное бельё, а отповедь и обиду получила такие, словно пересекла границу враждебного государства в начальной школе. С Кьярой до сегодняшнего дня было проще, но теперь и она смотрела так, что хотелось распушить крылья и спрятаться под ними до наступления лучших дней или второго пришествия. Мэв почувствовала себя обделённой: ангельские крылья Кьяры наверняка были больше, и вот с ними-то точно сработал бы трюк сам-себе-человек-шалаш. Но скатываться до самоубийственного вопроса ещё и о крыльях она не стала, и вместо этого расцепила руки, расслабилась и наклонилась к сумке, ухватываясь за неё обеими ладонями и поднимая на диван, между собой и Кьярой.
– Просто Нэнси Дрю и секрет забытой сумки, – задумчиво проговорила она, изучая ту со всех сторон и не решаясь ухватиться за молнию и потянуть. Вещи всё-таки были чужими, и кто знает вообще, что там Дайре с подружкой собирались взять с собой в укрепляющую отношения поездку. Краснеть Мэв не собиралась, но неловко всё равно было.
Начать с малого? Или распотрошить её сразу – раскрыть и вывернуть на диван, чтобы ненароком вернувшийся Дайре обнаружил сестру и соседку в ритуальном зависании над его вещами? Мэв медленно провела по прорезиненным бокам, пальцами чувствуя каждый шов, каждую эмблему. С артефактами иногда от прикосновений случалось разное, но сумка собой и осталась. Ни-че-го. «Ничего снаружи», – поправила Мэв сама себя, решив, что это всё-таки принадлежит Дайре, не Джул. Пока что не Джул, раз уж он всерьёз собрался на ней жениться и сделать всё их личное общим.
Решив, что хуже её отношения с обоими Риганами уже не станут, Мэв всё-таки взялась за язычок молнии и медленно потянула его в сторону, оставляя себе возможность вовремя зажмуриться и ничего непотребного не узреть. Ничего такого там и не оказалось – бумага, неожиданно много бумаги для Дайре, вогнанный в спячку планшет, узлы проводов, потрёпанная жизнью и временем тетрадь с простой обложкой, пустая обёртка от шоколадки, которую Мэв на прошлой неделе неосмотрительно оставила на барной стойке. Оценив, что ничего особо важного там нет, она всё-таки взяла сумку за нижние углы и перевернула парой варварски-простых движений.
– Тебе ведь нужны документы, когда ты куда-то едешь, даже по стране, правда? – да и остальное всё Дайре наверняка нужно было. Он бы не сбежал от них без планшета и своего деревянного сувенирного бэтаранга. Мэв не сомневалась, что не сбежал бы, но деревяшка, когда она взялась за неё, была холодной и словно бы только вытащенной из подарочной коробки. Очень забытой. Мэв с волнением сжала бэтаранг в ладони и второй рукой потянулась за телефоном. – И планшет, – пробормотала она, – и это его карта из того бара, в котором десерты подают как коктейли, мы туда ходили, когда… – Мэв заткнулась и собралась, а телефон возле её уха всё гудел, и гудел, и гудел и никуда не дозванивался, так что хотелось его тоже кинуть в и без того пострадавший телевизор. Быть Нэнси Дрю – без пугающей музыки, головоломок и бесконечных вторых шансов при любой оплошности, – ей не очень-то и нравилось.

Кьяре её ответ не требовался, но Мэв всё равно на мгновение оторвалась от изучения вещей Дайре, подняла на соседку голову и сказала очень внимательно то, что раньше никому не говорила. Ей мало с кем удавалось это обсудить, даже настолько поверхностно, и упускать шанс как-то не хотелось.
– Потому что на дворе двадцать первый век, но многие до сих пор очень не любят потомков, – она выдержала этот взгляд, а потом всё-таки опустила голову, продолжая поиск хоть каких-то зацепок о том, куда делся Дайре и что за подружку он там себе нашёл. Мэв не слишком понравилось быть проассоциированной с этой неведомой Джул – даже её не зная, она чувствовала, что они мало похожи одна на другую. Хотя бы и потому, что она бы так топорно на имени не слилась. – Ну, знаешь, в Доме иногда некоторые прям при мне спорят, можно считать нас достаточно человекообразными или нет, – от досады Мэв случайно с излишним рвением взялась за сбежавший из вороха бумаг лист и оставила после себя рваную линию, сразу же разжала пальцы – просто пальцы, не когти, но она всё равно досчитала до трёх, чтобы успокоиться, – и позволила тому спланировать над диваном куда-то в сторону пола. Вместо него Мэв схватилась за тетрадочку, странным образом из всех вещей Дайре выбивавшуюся. Она и заполнена была каким-то не его почерком и даже не почерком Кьяры. – И нет, я пока вообще не понимаю, в чём я должна… чёрт.
Мэв чуть не откинула от себя тетрадку, но кое-как удержалась и вместо того уже грубее выругалась на гэлике, пролистывая и находя так напугавший её символ и на других страницах тоже. Словно кто-то расписывал ручку, задумываясь, – или тщательно копировал раз за разом, чтобы выучить и не допустить случайной ошибки, при которой ты вместо заветного желания получишь поросячий хвостик. Она подалась вперёд, раскладывая тетрадь между собой и Кьярой и призывая ту временно отложить все их видовые недоспоры и подумать об этом серьёзнее.
– Кажется, у нас большие проблемы, – Мэв откинула волосы назад и поджала губы, пытаясь разобрать окружавший рисунок текст. – Я в прошлом месяце описывала один артефакт, и вот эта штука, – она указала на звезду, в которую сходились двенадцать раскиданных по условно ровному кругу идолов, – была выкована в узоре одного очень кровожадного кубка. Его… А, без разницы, – читать Кьяре лекции по истории утраченной артефакторики прошлого было решительно некогда. Она вдруг осознала, что за окном – Самайн, и если кто-то что-то такое и задумал, то время – самое подходящее. – Если бы ты решила принести в жертву человека – здесь, в Дублине, в Ирландии, сейчас, – то куда бы ты пошла?

Отредактировано Мэв Маккенна (06-05-2018 01:35:52)

– Твоего Дайре, – резковато отозвалась Мэв и почти сразу устыдилась: Кьяра тут и понимала меньше, и переживала наверняка больше. Ей Дайре всё-таки братом приходился, это Мэв он просто очень нравился как сосед и приятель, а то, что его безрассудная и поспешная женитьба, по всей видимости, выходила результатом внушения, возвращало ему утраченные за вчерашний вечер баллы добрососедства.
Она вскочила и принялась кругами ходить по гостиной, не в силах сейчас удерживать себя на одном месте. Всё было плохо, так плохо, что только в Дом и звонить. Но они там пока соберутся, пока кого-нибудь из сотрудников отыщут, пока отправят их непонятно куда и непонятно зачем… Ух. И это ещё при том раскладе, в котором им поверят, а не сочтут их слова хэллоуинской шуткой. Мэв чуть не споткнулась о журнальный столик, с упорством желавший ей смерти второй день подряд, и пнула его в ответ. Хотя бы для того, чтобы устроить им выволочку за разрушенную гостиную, Дайре должен быть жив.
– Так, – попыталась она успокоиться и взялась за тетрадку Джул, словно в той остались ещё какие-то подсказки. Всё ритуальное там странным образом уместилось между совершенно бытовыми заметками – списками покупок, именами и телефонами, какими-то цифрами со значком евро рядом, плюсами и минусами. Нигде ни слова про «я собираюсь убить человека». – У нас должно быть время до… полуночи, наверно? – она хотела посмотреть на часы, но поймала взгляд Кьяры и не смогла отвернуться. Это не она, Мэв, здесь умела успокаивать наверняка, без подспудной мысли о том, что что-то не так сказала или сделала. Этой мысли вторила следующая: ангелы наверняка, как и потомки, не могут использовать свой дар на самих себе. Иначе это было бы читерство. – Технически, у нас четыре крыла на двоих и есть возможность осмотреть и Тару, и холм Опеки, – она прикинула перед мысленным взором карту Ирландии, подкрутила масштаб. Получалось не так уж и далеко – если лететь, а не идти пешком или добираться общественным транспортом. У Джул-то была машина Дайре, не ведавшая ещё скоростных границ кроме тех, что положены законами физики. – Остальное в городе, я не думаю, что она настолько рисковая, – это прозвучало неуверенно. Джул всё-таки собиралась убить человека, их с Кьярой Дайре, обменять его жизнь на что-то для себя. Это уже выбиралось за пределы понятия «рисковая» в её картине мира.
Подобие плана – плохонькое и невнятное, но хоть какое-то уже, – успокаивало. Всё остальное – нет. Джул могла выбрать и другое место, могла вообще попытаться соорудить алтарь у себя дома, а Кьяре просто сказать, что они куда-то едут, чтобы с неделю они о Дайре и не думали. В этом всём было слишком много «могла бы», и Мэв от досады схватилась за голову, запустила пальцы в волосы, обратила лицо к потолку, словно там вдруг мог появиться ответ.
– У этой его бэт-машины вообще есть какая-нибудь система отслеживания? – без особой надежды спросила она у Кьяры. Может, им надо было обратиться в Гарду? Да нет, там ещё скорее подумают, что они просто упоролись чем-нибудь в честь Хэллоуина. – Или, может, у вашего отца есть какая-нибудь система отслеживания вас?