Пресловутый Дом, в который его привела Самира, отнюдь не походил на пристанище дьявольских сил. По крайней мере, не так его представлял Гаррен: слишком много поздней осенней зелени, шелестящей под порывами ветра и сверкающей на нежарком солнце; слишком много той умеренно-деловитой суеты, к которой единорог уже начинал постепенно привыкать. Да и табличка-указатель на гостиницу (к слову, запертую!) тоже смущала - не ошиблась ли Самира адресом?
Хотя нет. Ангелы не ошибаются. В этом Гаррен был уверен, и потому без возражений последовал за девочкой на следующее же утро после ее признания. Сейчас он готов был доверить ей что угодно - и тайну своей природы, и даже саму жизнь.
Он еще раз с некоторым сомнением взглянул на Дом, пытаясь понять: узнал бы он его, если бы прошел просто мимо по улице? Смог бы почуять отголоски той неведомой, мистической силы, которая двигала его жизнью, или оказался бы слеп?
Самира нетерпеливо приплясывала у двери, лучась своей удивительной, деятельной энергией, и единорог решил присмотреться к зданию в следующий раз. Шагнул вслед за уверенно стучащей лодочками по паркету девчонкой, растерянно сощурился в прохладный полумрак холла после яркого дня снаружи.
И только тогда почуял.
Это место сочилось магией, как пчелиные соты - медом. Никогда прежде ему не доводилось чувствовать подобного: стоило лишь расфокусировать зрение, мысленно сосредоточиться на инстинктах - и сразу неярким светлым пятном мелькнула девушка за стойкой у входа, незнакомым клубком чужой энергии потянуло из коридора. Все обитатели Дома, которых случайно замечал Гаррен, не были людьми.
Самира говорила правду.
Единорог засунул руки глубже в карманы, нащупал кинжал за поясом, до боли в руке стиснул успокаивающе прохладное, витое "лезвие". Невидимое обычным взглядом пятно на лбу ныло и саднило, сердце бешено стучало. Что если ангелы все же могут ошибаться? Если темные твари, населяющие мир, опасны для нее и для окружающих людей?
Он едва успел подумать об этом, когда столкнулся взглядом с мужчиной, вошедшим в холл через заднюю дверь. Обычный человек средних лет, с трудом удерживавший в руках свежий цветочный букет, в испачканном землей после работы в саду переднике... он казался таковым, пока Гаррен не взглянул на него другими глазами.
По позвоночнику протянуло холодом. Пришелец был демоном - вспыхнувшая в середине лба боль и отчетливо потеплевший рог не дали бы ошибиться. Темная сущность, скрывавшаяся под маской благожелательно улыбавшегося лица, смотрела из его глаз, клубилась за его плечами, растекалась за его спиной, как шлейф запаха роз.
И Самира, ни на миг не колеблясь, проследовала за ним.
Что ему нужно было сделать? Напасть на демона, пока тот ни о чем не подозревает? Оттолкнуть девочку в сторону? Сдержаться и молчать, как просила Самира? Он не мог оставить ее одну с демоном, и поспешил в логово главы Дома Алана Бирна.
Тот продолжал улыбаться, словно змей-искуситель, и Самира, кажется, верила ему. Кровь грохотала в ушах единорога с такой силой, что он почти не слышал, о чем говорил демон. Глаза вновь приняли неестественно светлый оттенок - он чувствовал это по тому, как медленно менялся мир перед его взглядом. Как и всегда в такие мгновения полного сосредоточения на цели все окружающее померкло, и лишь фигура Алана Бирна оставалась необъяснимо четкой и ясной. Вот он проходит к столу, устраивая на нем свой букет - нестерпимо яркое пятно в полутемной комнате. Вот улыбается, словно любящий отец, протягивает ангелу розу - на плотных лепестках еще сверкают капли воды.
Гаррен не мог этого позволить.
- Нет! - рука метнулась вперед с молниеносной скоростью, удивившей даже самого единорога. Он выхватил цветок на пол-пути, словно ядовитую змею, стиснул хрупкий стебель так, что тонкие шипы впились в кожу.
От собственного резкого голоса наваждение рассеялось: он чувствовал на себе взгляды демона и девочки, а мир вновь обрел привычные краски.
- Он демон, - Гаррен настороженно смотрел на главу Дома из-под встрепанной светлой челки. - Ты не говорила об этом. Зачем мы здесь?

Отредактировано Гаррен Брент (15-04-2017 20:29:27)

- А я люблю картошечку фри, - тихо подала голос в защиту фаст-фудов Самира, расслышав, что пробубнил себе под нос патер. Пока она еще не задумывалась, что питание может оказывать прямое влияние на габариты, которые прослеживались на примере тетушки Элги.
Но дальше Сэм уже в разговор не влезала, просто прикусила язык и сидела слушала. Слушала напряженно, то и дело поглядывая на Гаррена и боясь, как бы тот чего не отколол. Он ведь может! Вон как злобно зыркнул, когда патер расправил крылья – того гляди бросится в бой! 
Гаррен, однако, никуда не бросился, и Самира поуспокоилась.
- Нет, не обижает, - ответила она на вопрос Алана. Впрочем, могла бы и не отвечать – обожание на лице Единорога светилось солнышком, и не заметить его было нереально. – Он за меня заступается и говорит, что всегда будет защищать.
Самира не сдержала улыбки: почему-то благородные позывы Гаррена всегда вызывали у нее чувство радости и гордости за себя. Не у всех есть такой поклонник, который готов по первой просьбе и в огонь, и в воду! Ему бы еще мозгов чуток прибавить, и было бы вообще все супер!
- Я за ним послежу, конечно же, - заверила она, чувствуя себя донельзя важной особой, которую уже и поручения от Дома просят выполнить. И это в ее возрасте!
Сэм приосанилась, но дальше опять просто помалкивала, слушая разговор. Ведь она и сама ничего до конца не знала ни о Доме, ни о Гаррене, так что посидеть и послушать было вдвойне полезно. Лишь успокаивающе погладила Единорога по спине, когда тот схватился за голову, опять вспомнив свой бред про Зло и Искупление, и попросила у патера:
- Может ему валерьяночки? Или мяты, например, которая кошкам нравится… Или что действует успокаивающе на единорогов?

Отредактировано Самира Кавана (01-05-2017 16:46:17)

Несколько мгновений Гаррен молчал, собираясь с духом, и лишь ласковое прикосновение и звонкий голос Самиры вывели его из состояния оцепенения. Если у людей действительно были ангелы-хранители, то Самира по какой-то совершенно необъяснимой единорогу причине решила хранить именно его. И хотя ему никогда было не постичь и не понять мыслей ангелов, он был благодарен ей уже за ту теплую, незримую поддержку, что она дарила.
Он выпрямился и столкнулся взглядом с Аланом Бирном. Светло-карие, человеческие глаза демона были полны человеческого же сочувствия.
Он что, жалел его? Но за что?
Он верил в сострадание и любовь, этот странный демон. Гаррен никогда не мнил себя знатоком чужих душ, но почему-то сейчас не чувствовал неискренности или лжи в словах главы Дома. Если демоны верят в Господа, то почему Богом Алана Бирна стал тот, в котором была любовь?
Богом Джейкоба Брента был страх. И Богом Гаррена тоже был страх. Перед грехом, в котором они были повинны, и перед предстоящей расплатой за него.
Но если Бог был бы страхом - как бы Он смог создать столь невинное существо, как Самира? И как Он смог бы изменить демона настолько, что тот научился сострадать?
Окончательно запутавшись в собственных мыслях, единорог проводил скользнувшую мимо него девочку взглядом. Он не хотел, чтобы она уходила, как и не хотел оставаться один на один с Бирном, но понимал, что сейчас слишком близок к тому, чтобы выдать свои истинные мысли, а ей лучше было бы не знать о них.
Дверь закрылась с мягким стуком, и больше некуда было смотреть, кроме как в глаза демона, на поверхности которых плясали солнечные лучи.
- Мой брат... - единорог вскинулся, застигнутый врасплох неожиданным вопросом. - Он сбежал из дома, когда ему было тринадцать. Эрих может принимать любой облик, превращаться в любого человека, в какого только захочет. Ему несложно было это сделать, и я не стал его искать. Тогда не стал. Но я знал, что он жив. Не знаю, почему - просто знал.
Он глубоко вздохнул, встал с кресла и прошелся по комнате, чувствуя себя свободнее в движении. Солнечный свет, льющийся из окна, приятно согревал кожу. В стекло слабо билась сонная осенняя муха.
- Прошлой зимой отца забрали в психиатрическую лечебницу. Я перезимовал на ферме, а летом приехал в город и хотел найти Эриха. И нашел. Это как... наваждение. Иногда мне кажется, что я могу отыскать любого, кого захочу - мой рог направляет меня, - Гаррен коснулся лба, сейчас пустого и чистого. - Эрих - мой брат. Единственный. И я не тронул его. Я простил его, а он меня.
А разве прощение - не есть любовь?
Гаррен вновь умолк, обдумывая эту внезапную мысль. Затем слабо улыбнулся.
- Это Эрих нашел тот дом, где мы с ним живем сейчас. Дом Самиры и ее тетки. Я бы хотел остаться здесь. В старом доме меня больше ничего не держит, а город мне нравится. Здесь есть хорошие люди, и Самира... рядом с ней я становлюсь лучше. Чище и светлее. Она сама - свет. И чистота. Я все думаю, что если я хотел уничтожать демонов, то наверняка существуют и те, кто мог бы охотиться и на ангелов. И это не дает мне покоя.
Он развернулся к Алану и, не отрываясь, смотрел теперь на демона. Он не хотел этого говорить, но эти мысли тревожили его больше всего прочего.
- На меня и Эриха напали, когда я только прибыл в Дублин. Люди из прошлого нашего отца, они искали деньги, о которых я не знал. Они ранили нас и пытались куда-то увезти, но я... - Гаррен кинул быстрый взгляд на дверь, за которой скрылась Самира, - ...я их убил. Я сломал волю их вожака и застрелил их всех четверых, иначе они убили бы нас обоих. Я не жалею об этом, - они получили по заслугам, - но Эрих опасается, что Гарда узнает. Я не боюсь этого, но тогда не смогу быть рядом с Самирой. И если кто-то попытается так же напасть на нее, не смогу ее защитить. И Эриха тоже. Если меня все же призовут к ответу, вы их защитите? Дом их спасет?
Он искал правду в светло-карих глазах, и почему-то сейчас готов был поверить слову демона, как никогда раньше.

Отредактировано Гаррен Брент (07-05-2017 13:39:29)

Он уловил короткий миг потрясения в глазах собеседника но Алан Бирн не отвел взгляда — прямого, твердого, искренне участливого. Неужели у демонов правда бывают такие глаза?
Гаррен пытался почуять ложь или увертки в словах демона, пытался услышать их в интонации его встревоженного голоса, заметить в движениях, ощутить в сгустившемся воздухе между ними. Но сколько ни пытался — не мог. Алан Бирн был честен с ним и хотел ответной честности от него.
Единорог глубоко вздохнул. На ежевечерней исповеди он рассказывал отцу, как провел день, вкладывая ладони в его руки. Соврать было невозможно — отец замечал ложь мгновенно; должно быть, от него этому научился и сам Гаррен. И если он пытался что-то утаить...
Сейчас ощущение было такое же — но без нависшей над головой угрозы, без стиснутого волнением дыхания.
- Их было четверо, и двоих из них я видел еще раньше, когда был ребенком. У них были какие-то дела с моим отцом, но я никогда не интересовался этим. Мне известно, что в юности отец был грешником — возможно, они пришли к нему, памятуя об этом. И они следили за мной, а я не заметил этого. Наверное, надеялись получить с меня деньги, которых не получили с отца. Они ничего не знали о моем прокля... о моей Сущности, - вновь поправился единорог, - им нужны были всего лишь деньги, но у меня их не было. Я говорил с Эрихом в Центральной библиотеке, где нашел его. Я угрожал ему, хотел вывести его на улицу, а девушка, работавшая с книгами, вызвала Гарду. Наверное, она рассказала им, как я выгляжу, но тогда меня... не интересовало это. Мне был важен Эрих, и я не увидел вовремя тех людей. Они подстрелили мне плечо, бросили нас в машину и привезли к складам на побережье...
Детали и подробности того дня всплывали в памяти неохотно — тогда его разум был слишком поглощен болью, ненавистью и страхом, и даже выживание не было единственной целью. Если бы он погиб в тот день, это вряд ли что-то всерьез бы изменило. Но Эрих вытащил его. Гаррен думал, что он выжил, потому что еще был нужен Богу, но он выжил потому, что был нужен Эриху.
Он устремил неподвижный взгляд на демона и, ничего не утаивая, рассказал, как подчинил себе волю главаря нападавших, взял его в заложники и, прикрываясь им, перестрелял его подельников. Как брат выходил его, как они сожгли тела вместе со складом и, пользуясь наводкой бандитов, нашли припрятанные деньги в старом доме отца.
Впервые он говорил об этом с кем-то еще — Эрих не желал лишний раз вспоминать о преступлении, участником которого невольно стал, а Самире единорог никогда бы не рассказал этого, — и это было странное чувство. Облегчающее душу и укрепляющее уверенность в том, что он поступил правильно.
- Так это и произошло. Мне больше нечего сказать, кроме того, что я не раскаиваюсь за их убийство. Я знаю, что оно противоречит законам, и готов ответить, но если бы мне выпал случай все вернуть, я все равно убил бы их, иначе они убили бы нас. Я не хочу, чтобы об этом узнала Самира, - он кинул взгляд на дверь, затем, короткий и почти умоляющий, на демона. - Я был честен с вами...
Но не до конца. По спине пробежались холодные мурашки: еще одна смерть на его совести осталась скрытой. Но если убийство людей демоны еще готовы ему простить, то убийство одного из своих не простят точно. Никто из них не простит. Если он расскажет еще и об этом — дверь в дивный новый мир, приоткрытая для него Самирой, будет утеряна. И сама Самира будет утеряна.
Гаррен до боли стиснул пальцы и умолк.
- Я готов пойти на искупление, если потребуется. И даже... работать на Дом, если буду ему полезен. Я немногое умею, но я сильный, и многое могу вытерпеть. Я хочу только и дальше видеться с Самирой и с моим братом...

Отредактировано Гаррен Брент (20-05-2017 18:48:31)