Софи была так напряжена, что у нее на лбу выступили капельки пота, а брови изогнулись в почти мученическом выражении, словно ей было больно. В конце концов, она признала, что что-то действительно пошло не так. Не переставая хмуриться, она зачастила, пытаясь объясниться, но у Джона сложилось впечатление, что говорила она скорее сама с собой, как какой-нибудь окончательно свихнувшийся на своих опытах и формулах ученый. Джон даже умилился в какой-то момент, криво усмехнувшись, но потом Софи вдруг соскочила с кровати и принялась одеваться, что категорически ему не понравилось.
— Да в чем дело-то? — он чуть приподнялся на постели и уперся в нее локтями. Он смотрел на Софи, а она, застывшая посреди спальни, озиралась вокруг с каким-то растерянным и даже немного подозрительным выражением лица, словно ожидала обнаружить под где-то кроватью еще одну полуголую блондинку в его футболке. Или даже две. Джон даже хотел пошутить на эту тему, но Софи ему не позволила, заговорив вновь.
— Вещь? — Риордан совершенно не понимал о чем она говорит, но когда женщина вдруг не с того ни с сего вспомнила Мэй, вопросительно вскинула брови. — Она-то тут при чем? Мы же не… — а потом он понял, что имела в виду Софи, и пораженно моргнул. — Думаешь, она могла как-то меня… обезопасить?
Это единственное слово, которое он смог подобрать, но уже в следующий момент замотал головой. Нет, Мэй никогда не была в этом его доме. Никто из его родственников здесь не был. Ну, до Брай. На племянницу он точно не думал ничего подобного. Зачем ей это? Да и вообще, зачем кому-то прятать в его доме какую-то непонятную «вещь», которая каким-то образом мешает Софи вернуть ему память?
— Это обязательно?
Джон нехотя скатился с кровати. Его измотанный перелетом организм, уже настроился на отдых, но Софи похоже была настроена серьезно. Он напялил на себя треники из шкафа и вопросительно уставился на женщину. Всем своим видом она транслировала готовность перевернуть тут все вверх дном, но в итоге переворачивать пришлось ему. И хорошо еще, что Риордан всегда был приверженцем минимализма, и в его спальне всегда было не так-то много мебели. Кровать, пара тумбочек, да кресло с торшером в углу. Правда, был еще комод, который в свое время с грехом пополам пропихнул в пространство между шкафом и стеной, но Джон категорически отказался его передвигать. Даже для верности уселся на него сверху, словно опасался, что Софи может взяться за дело сама, но ее похоже осенила новая мысль и новая цель. Проследив за направлением ее взгляда, Джон уставился на свой кельтский крест. Побрякушка была из любимых. Он уже не помнил, когда в последний раз его снимал с тех пор, как впервые одел еще в армии. Все таки подарок от хорошего друга. Джон обхватил его ладонью и сжал, словно желая защитить, и вскинул на Софи хмурый взгляд. Однако, уточнять Джон не стал и все таки снял с себя потертый от времени крест. Без него он чувствовал себя даже более обнаженным, чем без штанов.
— Если дело действительно в нем… — начал было он, откладывая болтающийся на ремешке крест в сторону, но закончить так и не успел. Вспышка яркого света, полыхнувшего в его мозгу заревом атомного взрыва, застала его врасплох. Джон зажмурился, словно свет это могло чем-то ему помочь, и с шумом выдохнул через крепко сжатые зубы. Боли не было. Было нечто иное, туго пульсирующее, давящее на стенки черепа изнутри и оглушающее током крови настолько, что голос стоящей рядом Софи слышался как будто издалека. Это ощущение настолько поглотило Джона, что он потерял ориентацию в пространстве и едва не свалился с комода, на котором сидел. Вспышка, еще одна и еще… Джон открыл глаза и обнаружил себя в густом жаре африканской ночи. Вокруг полыхало пламя, кричали люди и пахло гарью. Его собственное сердце колотилось так, что почти поглощало перестуком стрекот вертолетных винтов над головой. Много раз переживавший подобные приступы, Джон вцепился в край комода и, не переставая прижиматься к нему спиной, сполз на пол, слепо таращась перед собой и задыхаясь от запаха гари, который он всего лишь вспомнил. Постепенно он вспоминал и все остальное, такое же яркое и реальное, словно произошло только вчера, а не двадцать лет назад. Джон метался взглядом по собственной спальне, но видел явно не ее. Вокруг была разруха и смерть, истекающие кровью и даже разорванные взрывом на части люди. Слышалась знакомая речь, местечковый суахили, который Джон даже в состоянии покоя разбирал с трудом, а потом все снова заглушил стрекот вертолета и автоматных очередей. Фантомная боль в боку заставила Риордана согнуться пополам и прижать руку к тому месту, где на его коже теперь красовался бугристый шрам, который даже татуировка не смогла в свое время скрыть. Воспоминание о боли от ранения, которое ему пришлось пережить, само собой наслоилось на воспоминание о боли от того лечения, которое Софи ему устроила потом, когда они уже оторвались от преследования. Жжение в боку, запах собственной паленой плоти и привкус во рту от прикушенного в решающий момент резинового шпагата.
— Гранатомет… — выдохнул Джон, все так же глядя перед собой, но не видя ничего, кроме воспоминаний о той страшной ночи. — У нас есть гранатомет.
Несколько шумных вздохов и выдохов, и Риордан снова зажмурился, ослепленный совсем другим взрывом. Он вспомнил, как сбил вертолет. Вспомнил то ликование и бормотание Софи, которая тащила его в машину, а потом заговаривала зубы, пока вела машину. Джон вдруг отчетливо увидел ее лицо. Не той Софи Перрен, что была рядом тогда, а той Софи Легран, что была с ним рядом сейчас. За ее спиной проступала знакомая комната, полная солнечного света занимающегося утра. Джон сморгнул и вдруг подозрительно сощурился.
— Ты правда не думала переспать со мной до той передряги с гиенами?
Ответить Софи так и не успела. В дверь спальни громко и настойчиво постучали, а потом раздался звонкий голос Брай.
— Если вы там трахаетесь, то имейте в виду, я сейчас съем все вафли!
Джон уставился на дверь, словно всерьез надеялся рассмотреть сквозь нее племянницу, и вдруг заржал, как конь. Даже слезы на глаза навернулись. Все напряжение вырывалось из его груди вместе с этим смехом и на душе становилось все легче с каждой минутой.